Посвящаю своей матери Галине Петровне КОСЫЧЕНКО

Начало здесь

Вторая часть

Глава 3

Когда насквозь пропыленный раздрыганный старый "пазик" выкинул его из своей удушливо-бензиновой утробы, он с наслаждением вдохнул чистый воздух, осмотрелся. Острые и стройные алтайские ели обступали каменистую дорогу. Вверх, по направлению к турбазе, тянулись отдыхающие. Приехавшие вместе с ним на автобусе туристы весело галдели, перетаскивая рюкзаки в тень, на обочину дороги. Внизу, на берегу озера, кое-где лежали загорающие; однако никто не купался, несмотря на тридцатиградусную жару.

Дорога упиралась в маленький, изящный, словно шкатулка-дворец, дебаркадер, выкрашенный в праздничный голубой цвет.

Он медленно побрел вдоль берега. Томимый жаждой, зачерпнул руками озерной воды, умылся и попил, тут же поняв, почему никто не купается. Озеро было прозрачным и холодным, как родник.

Между громадных округлых валунов серо-кофейного цвета он заметил обрубок бревна и присел передохнуть.

День клонился к закату. Поверхность озера слабо волновалась, повторяя все оттенки вечернего неба. Пахло свежестью, какими-то цветами, валуны медленно остывали от жары. Еще одна ночь под открытым небом. Не спал, курил, подбрасывая сухой плавник в небольшой костерок, который развел между' валунов на самом берегу. Августовское небо, обильное звездами, безмолвно и строго смотрело с вышины.

Неподалеку пылал большой костер, выхватывая из темноты посеребренный росой широкий скат брезентовой палатки. Гитарный перебор прерывался беспорядочными взрывами смеха, пока, наконец, негромкий, но твердый голос не повел уверенно какую-то незнакомую, хорошую песню, от которой хотелось плакать.

Он и плакал. Очень удобно было плакать, никто не видел его слез. Никто, кроме спящего озера, серых валунов и далеких звезд. Он плакал о том, что жизнь его прожита не так, как надо бы, о том, что осталось так мало времени, чтобы что-то поправить... И успеет ли он? Сможет ли?

Разбудила его острая предрассветная свежесть. Костер угас, угли подернулись седоватым пеплом. Было невероятно тихо. Озеро не волновалось. Край неба быстро светлел, наливаясь золотым огнем, и, наконец, вспыхнул пожаром, мгновенно разлившимся по озерной глади. В этот момент где-то высоко на горе прокричал петух, и тотчас запели птицы. Пробудившийся ветер зашелестел листвой, сморщил огненно-зеркальную поверхность озера, захлопали крыльями, закричали розовые чайки. Удивительное чувство вновь начинающейся жизни охватило все живое.

На дебаркадере отбивали склянки. Резкий дребезжащий звон вернул к действительности. Пора было идти.

Маленький и старенький речной "трамвайчик" - настоящая "калоша", каких не встретишь уже на равнинных реках, а вот здесь, в горах, каким-то чудом сохранившийся, медленно отваливал от пристани. Гудок его, неожиданно глубокий и сильный, прорезал утреннюю тишину, в горы метнулось перепуганное эхо. На палубе смеялись, играли на гитаре, пели песни. Кое-кто, не выспавшись прошедшей ночью, досыпал на рюкзаках. Большинство же, облепив борта, любовалось озером.

И было же на что посмотреть! Крутые, местами почти отвесные берега густо поросли лесом. Питающие озеро речушки низвергались в него водопадами, играя на солнце веерами радужных брызг. Высились розовые скалы, упираясь в самое небо, опрокинувшееся над озером гигантской голубой чашей, под сводами которой парили орлы, описывая широкие, правильные круги. Он жадно смотрел и смотрел вокруг, радостно соглашаясь провести остаток своей жизни среди всей этой красоты. И сердце его, еще не знавшее молитвы, уже замирало, переполненное благодарностью к Тому, Кто все это устроил...

Продолжение следует